Премьер Большого театра, исполняющий заглавную роль в «Греке Зорбе», — о развитии мирового балета и об идеях собственных постановок
Лорка Мясин и Игорь Цвирко перед премьерой «Грека Зорбы» в Казани, 2024 год. Максим Платонов / realnoevremya.ru
— Разные артисты танцуют одну и ту же роль по-разному. И вы говорили, что вам запрещали смотреть записи с Владимиром Васильевым, первым Зорбой Лорки Мясина. Но вы посмотрели.
— Да, таков подход западных постановщиков. Когда мы переносили на сцену Большого театра спектакль Chroma, нам ассистенты хореографа Уэйна МакГрегора тоже запрещали смотреть записи. Дабы не копировать никого. Чтобы происходило рождение твоего восприятия музыки, хореографии, чтобы все окрашивалось новыми нюансами.
В этом же и состояла главная идея Лорки Леонидовича — ему было важно, чтобы наш Зорба не стал копией кого-то. Чтобы это было моим видением. Поэтому я смотрел фрагменты балета в исполнении Владимира Викторовича, только когда уже четко сформировал свой стиль для этого спектакля, когда у меня уже было собственное видение и представление. Так что для меня этот просмотр был ознакомительным и случился уже после того, как моя роль была готова.
«Мне нравится возвращаться на сцену театра им. Мусы Джалиля»
— Что вы можете сказать про наш город и наш театр?
— Только самые лестные и приятные слова. Мне каждый раз очень нравится возвращаться на сцену театра им. Мусы Джалиля, потому что здесь преобладает теплая, дружеская атмосфера — и внутри коллектива, и в зрительном зале. Думаю, во многом это заслуга директора театра, Рауфаля Мухаметзянова, художественного руководителя балета Владимира Яковлева и, конечно же, артистов.
Здорово, что есть возможность приехать сюда, поделиться своим опытом и посмотреть, что делают ребята, которые танцуют здесь. Встретиться с коллегами, сделать что-то интересное, стоящее, что осталось бы в памяти и в твоей творческой жизни.
Артем Дергунов / realnoevremya.ru
Сколько бы раз я в Казани ни был — всегда встречаю бурные аплодисменты. Всегда идет бурный энергетический обмен между артистом и зрителем.
— Публика в разных городах различается?
— Безусловно, отличается. Но надо понимать, что это зависит от разных факторов — какой спектакль идет, какие артисты танцуют. Но в целом, сколько бы раз я в Казани ни был — всегда встречаю бурные аплодисменты. Всегда идет бурный энергетический обмен между артистом и зрителем.
«Грека Зорбу» всегда встречают бурной овацией. Но там и музыка такая, и финальный танец — сиртаки. Это изюминка, вишенка на торте в этом спектакле.
«Классика на то и классика, она проверена столетиями, и она не умрет»
— Принято считать, что балет — искусство достаточно консервативное, и в нем мало что меняется. Однако многие современные постановки, в том числе и ваши, показывают отхождение от классических форм. Как, по-вашему, в какую сторону движется современный мировой балет сегодня?
— Если смотреть глобально, то классический балет в Америке и Европе, к сожалению, уходит в более современную стилистику. Неоклассика, контемпорари… Таких больших классических спектаклей, которые показывают в России — «Спящая красавица», «Баядерка», тот же «Спартак» — практически нет в европейских театрах. Они переставляются, переосмысляется та классическая база Мариуса Петипа и его последователей, к которой мы привыкли. Не мне судить, хорошо это или плохо. У них просто это так.
А мы стараемся сохранить великое наследие: и Фокина, и Петипа, и Григоровича. Поэтому, мне кажется, нам надо смотреть в свою сторону. Конечно, необходимо поддерживать тех молодых, активных деятелей, которые пытаются сказать что-то свое, новое. Но наследие, классику переворачивать и переиначивать не надо. Пусть она будет такой, какая есть. Давайте искать новые темы, новые наименования — чтобы через несколько поколений созданное нами сегодня с нуля помнили и знали.
— Так может быть, в этом тогда и есть секрет огромной популярности русской балетной школы? Может быть, зритель за рубежом все еще хочет видеть танец маленьких лебедей в классической постановке?
— Зритель по всему миру все равно будет всегда хотеть смотреть «Лебединое озеро» в тех редакциях, которые созданы были нашими российскими хореографами. Это будет всегда. Классика на то и классика, она проверена столетиями, и она не умрет, слава Богу! Современные спектакли могут быть преходящими — но классика вечна.
Артем Дергунов / realnoevremya.ru
Конечно, необходимо поддерживать тех молодых, активных деятелей, которые пытаются сказать что-то свое, новое. Но наследие, классику переворачивать и переиначивать не надо
«Важно помнить о том, что было сделано нашими предшественниками, и одновременно создавать что-то новое»
— А если взять современные течения в балете — что интересного вы видите в нашей стране? Может быть, можете отметить какие-то постановки или деятелей?
— Конечно, я вижу художников, которые создают интересные постановки. Это, например, Максим Петров. Есть работы Александра Могилева, яркого представителя современного балета. Мы с ним работали, создавали спектакль. Очень интересные работы делает Олег Габышев — хореограф, который много лет работал вместе с маэстро Эйфманом. Мы сейчас работаем над спектаклем вместе с Алессандро Каггеджи, который много лет танцевал в Казани. У него было много различных миниатюр, интересных номеров, а сейчас он делает большую форму. Он как раз обладает особым мышлением, интересным видением того, как совместить классику и неоклассику.
Видно, что сейчас дается возможность проявить себя молодым хореографам — и это здорово. Но главное — чтобы им давали возможность перейти в разряд опытных, маститых мастеров. Конечно, это поиск, и это тяжело для театра — дать возможность поставить спектакль. Для театра это, безусловно, риск. Но хорошо, что сейчас появляются авторские проекты, которые делают разные мастера.
— В том числе и вы в своем продюсерском центре.
— В том числе и я. Я все-таки приверженец того, чтобы в большей степени доверять авторам и художникам, спрашивать, что и как они хотели бы поставить. Понятно, что у меня есть свои определенные цели — я знаю, какие спектакли хочу сделать, и под каждую конкретную цель нахожу авторов, которые для меня были бы актуальны. Понимаю, что под это наименование подойдет вот этот конкретный балетмейстер. И под каждый спектакль мы создаем команду единомышленников.
Понятно, что не забываю я и про классическое наследие — мы сделали программу «Легенды классического балета», своеобразный образовательно-познавательный эпос, в котором собрали балет от Людовика XIV до эры Григоровича. Я там выступаю и в роли ведущего и как танцовщик. Мне кажется, это важно — помнить о том, что было сделано нашими предшественниками, и одновременно создавать что-то новое.
Артем Дергунов / realnoevremya.ru
Конечно, это поиск, и это тяжело для театра — дать возможность поставить спектакль. Для театра это, безусловно, риск. Но хорошо, что сейчас появляются авторские проекты
«Чтобы зритель приходил, тебе нужно измениться»
— Чем вы объясняете то, что сегодня в России классические формы искусства стали пользоваться популярностью, в том числе и среди молодежи?
— Мне кажется, по мере становления, взросления человека происходят сдвиги в сознании. Думаю, людям становится скучно делать одно и то же, и они пытаются найти новую форму развлечения. Не нужно, кстати, гнушаться этого слова: театр создавался для развлечения публики. Посмотрите, в кино сейчас уже идут не так интенсивно — люди идут за живыми эмоциями. Ходят на концерты любимых исполнителей, но параллельно появляется и интерес к театру. При этом можно совместить просмотр спектакля с другими активностями — и получить целый культурный поход. Ведь современный человек любит объединять смыслы.
К примеру, сначала вы перекусили. Потом отправляетесь в театр, чтобы насладиться каким-то произведением. Там сфотографировались в фотозоне. После театра у вас ужин. И таким образом вечер из обыденного превращается в праздничный.
Думаю, это может послужить для театров отправным пунктом в отношении того, на чем еще можно сделать акцент. Чтобы зритель не просто приходил, смотрел спектакль и уходил — надо, чтобы он получал тотальное удовлетворение по максимуму. В современном театре делают фотозоны, размещают баннеры, он обрастает другими активностями, делает коллаборации с ресторанами и отелями…
Мне кажется, время диктует такие условия. Это надо делать, чтобы быть актуальными. Чтобы зритель приходил, тебе нужно измениться. Или, к примеру, коллаборация с музеем — это же замечательно, когда ты видишь тематическую выставку, а не просто смотришь спектакль. Посмотрев на выставку, ты задумаешься о том, чтобы сходить в музей. Или углубиться в литературу…
А возвращаясь к вашему вопросу, я бы предположил еще, что люди в какой-то момент устают от гаджетов и хотят живого общения. И здесь театр тоже помогает. Плюс к тому различные возможности увидеть спектакли в открытом доступе онлайн (которые в ковид дали многие ведущие мировые театры, открыв свои архивы), помогли людям открыть для себя этот новый мир.
— И у телеканала «Культура» даже есть проект, в котором записываются спектакли и показываются в кинотеатрах страны.
— Именно так. Мы сейчас будем записывать казанскую постановку «Грека Зорбы», с тем, чтобы потом он шел в кинотеатрах по всей России. Это ли не способ популяризации искусства? Конечно, да!
Игорь Цвирко в партии Зорбы на премьере балета «Грек Зорба» в 2024 году в ТАГТОиБ им. Джалиля. Максим Платонов / realnoevremya.ru
«Главная единомышленница — моя жена, которая поддерживает меня во всех начинаниях»
— В последние годы вы занимаетесь не только танцем, но и продюсированием. Почему вы этим занялись, что вас к этому побудило?
— Идея узнать, что такое продюсирование, родилась у меня во времена ковида, когда театр был закрыт, а я, находясь на пике формы, вынужден был сидеть дома. И задумался: что дальше? Мне было интересно, что стоит по ту сторону создания театрального спектакля.
Я выбирал между режиссурой и продюсированием. Знающие люди мне сказали, что самый важный человек в спектакле — это продюсер. Плюс к тому он может быть и режиссером тоже, и артистом в этой же постановке. В итоге я отучился в профильной магистратуре ГИТИСа. Моей выпускной работой был вечер современного балета: в тот момент западные хореографы отозвали свои права на спектакли, и я почувствовал необходимость поддержать молодых хореографов, балетмейстеров. В проекте «Мистерия» были задействованы спектакли Максима Петрова, Дмитрия Масленникова.
Потом мы с Александром Могилевым создавали абсолютно с нуля историю про врубелевского Демона, музыку к ней написал Александр Воробьев. Этим процессом я занялся сам — к сожалению, не нашлось к тому моменту человека, который пришел бы и сказал: «Игорь, может быть, вы хотите какой-то проект реализовать, сыграть какого-то персонажа?» И я подумал: пока у меня есть еще возможность танцевать, надо взять дело в свои руки. С этого и начался процесс продюсирования. Для меня это все было абсолютно ново. Было непросто. Я проводил созвоны, составлял программу, ночами составлял сметы…
— То есть вы, человек искусства, сидели и составляли сметы по ночам?
— Да, это было ужасно. Я ненавижу сметы. Но что поделать? Чтобы твоя идея реализовалась, надо пройти различные степени подготовки и принятия. Хорошо, что в процессе находятся люди, твои последователи, твои единомышленники, твоя команда, которая поддерживает и понимает твое видение. С ними, конечно же, гораздо легче. А главная моя единомышленница — это моя жена, которая поддерживает меня во всех начинаниях. Если бы не она, этого ничего, скорее всего, не было бы.
Артем Дергунов / realnoevremya.ru
Я ненавижу сметы. Но что поделать? Чтобы твоя идея реализовалась, надо пройти различные степени подготовки и принятия.
«Я вложил в свое агентство все свои сбережения, рискнул всем»
— Чтобы создать программу, нужна площадка, нужны, в конце концов, средства. Договоренности со спонсорами, поиск денег на постановку — это все тоже на вас?
— Да, договоренности на мне. Благо, когда мы создавали первые спектакли, нашлись люди, которые нас поддержали, дали возможность реализовать эти проекты. Я вложил в свое агентство и все свои сбережения, которые заработал годами труда. Рискнул всем. Для меня важно было попробовать, насколько это мое.
Плюс к тому моя карьера танцовщика балета была к тому моменту в самом расцвете. Поэтому для меня это было, конечно, испытанием.
— Какие новые проекты вы хотите реализовать в ближайшее время?
— Надеюсь, что в ближайший год — полтора мы поставим спектакль «Пушкин. Судьба поэта». Там я выступаю в главной роли, и еще надеюсь, что до финала дойдет первоначальная моя режиссерская задумка — то, как я это вижу. Пушкин всегда имеет свойство быть актуальным, но мне хотелось создать спектакль именно о нем, а не о его произведениях. Музыка тут будет и Чайковского, и Глинки, и ряда других композиторов.
Еще один спектакль, который я тоже очень жду и хочу воплотить, — это балет «Дон Жуан».
— Либретто тоже у Пушкина возьмете?
— Нет, это отдельный спектакль. Потому что Дон Жуан — это отдельный архетип. В разные моменты были различные редакции оперы Моцарта, есть в литературе байроновский Дон Жуан, есть Дон Жуан Пушкина. На удивление мало эту историю экранизировали — и мне, кстати, очень нравится фильм с Джонни Деппом и Марлоном Брандо. Но свой сюжет мы создаем с нуля.
— А музыка чья будет?
— Я пришел к решению, что это будет музыка мексиканского композитора Антонио Маркеса. Она уже есть, но мы ее должны будем обработать и переложить в балет. Это долгий процесс, и тут все упирается в поиски партнеров, которые захотят нам помочь в реализации. Мне не хотелось бы делать небольшой проект — я задумал большой спектакль со множеством артистов. Полноценный балет.
Артем Дергунов / realnoevremya.ru
Иногда мне кажется, что, если бы не было мобильного телефона — убийцы времени, — наверное, я бы делал больше дел.
— Как вы успеваете совмещать подготовку собственных спектаклей и карьеру артиста?
— Никак (смеется, — прим. ред.). Иногда мне кажется, что, если бы не было мобильного телефона — убийцы времени, — наверное, я бы делал больше дел. Ну и конечно, лень мешает. Если бы я не ленился, успевал бы больше.
Плюс ко всему бывают и ограничивающие факторы, которые мешают реализовывать задуманное. Те же комплексы. Я ведь обычный человек, они у меня есть.
«В слове «революция» нет ничего хорошего — только сжигание непонятных мостов»
— Кроме прочего, вы работаете еще и с детьми и молодежью — участвуете в качестве члена жюри в проекте о детском балете на канале «Культура». Что там происходит у вас?
— Да, проект «Большие и маленькие» на телеканале «Культура». Ежегодно мы собираемся вместе с членами жюри, смотрим различные коллективы со всей России и выделяем тех детей, которые больше всего в моменте понравились. Это не конкурс — это, скорее, некий смотр талантов. Выделить порой кого-то очень тяжело, потому что очень много самобытных, талантливых детей из разных уголков нашей необъятной страны.
И каждый раз, каждый год я все больше поражаюсь руководителям этих студий. Как они находят в себе силы, мотивацию для того, чтобы постоянно делать проекты, спектакли, номера, участвовать в конкурсах, возить детей куда-то, чтобы в крови у них зарождалось понимание культуры. Я понимаю, какой большой труд за этим стоит. Ведь зачастую это коллективы из самых отдаленных уголков нашей страны. Этому просто поражаешься.
Поэтому очень важно, помимо больших ярких проектов, создать проект, который помог бы этим замечательным коллективам перенимать опыт у уже состоявшихся артистов.
— А как вы думаете, нужно ли менять сегодня систему подготовки танцовщиков балета? Или и без этого у нас все хорошо?
— Мне кажется, что сейчас русская балетная школа двигается в этом направлении. Дается детям и возможность современного восприятия танца, но и база на то и база, чтобы Академия русского балета или Московская государственная академия готовили профессиональных артистов под свою специфику — классический балет.
При этом я вижу, как много подготовленной молодежи приходит и танцует сразу современные спектакли, даже на выпускном концерте. Меня это радует. Кстати, когда я выпускался, мы на госэкзамене танцевали хореографию Алвина Эйли под музыку Баха. Это уже тогда было здорово. А сейчас существует еще больше произведений, которые можно исполнять молодым артистам.
Мне кажется, в развитии нашей балетной школы должен происходить некий пересмотр, но в слове «революция» нет ничего хорошего — только сжигание непонятных мостов по дороге в туманное будущее. Я думаю, все должно происходить поступательно, эволюционно. Может быть, не такими долгими темпами, а более укороченными. Но в приоритете все равно, по-моему, должна быть подготовка базы для того, чтобы классический балет в России продолжал существовать на самом высоком уровне.
Артем Дергунов / realnoevremya.ru
База на то и база, чтобы Академия русского балета или Московская государственная академия готовили профессиональных артистов под свою специфику — классический балет.
— Есть ли в балете для вас лично эталон, на который вы равняетесь?
— Для меня эталон — это те мои педагоги, с которыми мне посчастливилось работать. В первую очередь, это Александр Николаевич Ветров, человек, благодаря которому я стал премьером балета, который меня воспитал и постоянно исправляет мои недочеты. Безусловно, эталоном для меня служит и Михаил Николаевич Лавровский, который в свои 83 года продолжает давать классы, вдохновлять — хотя бы просто тем, что он есть. Для меня эталон — Лорка Леонидович Мясин, который в своем возрасте тоже все танцует, показывает. В нем столько силы и энергии!
Смотря на них, я вдохновляюсь. Мне хочется в будущем быть таким же заряженным на успех, как они в свои годы. Они в абсолютной гармонии с собой, потому что истинно верят в то, что делают и в то, как это делать. Они для меня кумиры — представители нашего «золотого» поколения!